– Она моя невестка, не следует смотреть на нее оком предательства.
Темучжин послал за Борте своих людей. По дороге родился Чжочи. «Так как дорога была опасна, то они не имели возможности остановиться и устроить колыбель. Сапа из некоторого количества муки сделал мягкое тесто, завернул в него младенца и то тесто с младенцем положил в свой подол и понес бережно, чтобы члены его не пострадали. И ребенка назвали Чжочи по той причине, что он неожиданно появился на свет» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 1, с. 98]. Однако есть основания больше доверять «Тайной истории», которая, сохраняя почтение к своему герою, осталась более правдивой, и авторы ее позволяли себе писать то, чего Рашид-ад-дин написать уже не мог. Не могла жена основоположника династии быть чьей-то наложницей и возвратиться к мужу с сыном, отцом которого он мог и не быть!
«Я нашел, что искал»
Однако нападение меркитов неожиданно обернулось для Те-мучжина удачей. Жена была в меркитском плену, своих сил для ее избавления не было, и поэтому появился законный повод просить кереитского Тоорил-кагана перейти от обещаний к делу. Вскоре братья Темучжина, Хасар и Бельгутай, отправились на берег Толы, в Темный бор, в орду Тоорил-кагана. Тоорил согласился выступить в поход на меркитов:
– За черную соболью доху, предав огню всех без исключения меркитов, доставим мы тебе твою Борте.
Тоорил-каган обещал выставить две тьмы войска и только попросил, чтобы вместе с ними в поход отправился Чжамуха, дальний сородич Темучжина, некогда, еще при жизни Есугая, деливший с Темучжином его детские игры и забавы. Чжамуха из племени чжачжират был родственником Темучжина и его андой. В его подчинении было немало людей, которые должны были бы принадлежать Темучжину. Рашид-ад-дин характеризует Чжамуху как человека «крайне умного и хитрого», за что его прозвали «сечен». «Чингис-хан называл его анда. Однако тот постоянно чинил по отношению к нему козни, вероломство и обман и стремился к тому, чтобы забрать в свои руки государство» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 1, с. 190]. Чжамуха, по настоянию Тоорил-хана, должен был определить место и время встречи отрядов монголов и кереитов.
Приглашение Чжамухи для участия в походе не было случайным. Видимо, Тоорил-хан хорошо знал о том, как обстояли дела у монголов. Достоверно только одно – за Чжамухой в это время шло большинство монголов. Чжамуха и Темучжин, по всей вероятности, уже тогда рассматривались окружающими как два возможных претендента на власть над монголами, и Тоорил-хан, будучи даже обязанным отцу Темучжина, не желал своим дружеским союзничеством уже не на словах, а на деле выделить его из этих двух молодых батыров.
Да и Темучжин видел в Чжамухе своего соперника. Это подтверждается хотя бы тем, что, сохраняя свое достоинство, Темучжин не поехал к Чжамухе, а, как и к Тоорил-хану, послал к нему своих братьев, наказав им передать Чжамухе его слова:
– Ложе мое обращено в пустой воздух. Разве мы чужие с тобой? Как же мы отомстим за обиду?
Темучжин просил передать также слова кереитского хана: «Памятуя, что я в свое время был облагодетельствован отцом – Есугай-ханом, я буду блюсти дружбу. Со своими двумя тьмами я выступаю правым крылом. Пошли переговорить с младшим братом Чжамухой, не поднимется ли и он со своими двумя тьмами? Место же и время встречи пусть назначит сам брат Чжамуха» [Сокровенное сказание, с. 99–100]. Именно Чжамуха, а не Темучжин должен был определить время и место встречи, ведь реальная сила монголов – две тьмы войска – была в его руках, а не в руках Темучжина.
Выслушав от его братьев послание Темучжина, Чжамуха ответил:
– Видное издали знамя свое с длинным древком окропил я, в свой густоголосый барабан, обтянутый воловьей кожей, ударил я. Черноспинного скакуна своего оседлал я, прошитый ремнями свой панцирь одел. С рукоятью меч свой поднял я, свои стрелы с зазубринами приладил я и готов смертным боем биться с удуит-меркитами. Так и передайте!
Что подвигло Чжамуху в поход на меркитов: жажда добычи, желание помочь Темучжину и в то же время намерение поставить соперника под свой контроль? А возможно, зависимость от Тоорил-хана, которого в рамках дипломатии тех лет он считал своим старшим братом, сам являясь младшим? Трудно ответить достоверно; может быть, и то, и другое, и третье. Чжамуха, как и было условлено, разработал план внезапного нападения союзных войск, назначил место их встречи в верховьях Онона. Хасар и Бельгутай, послы, обязанные слово в слово запомнить и вопросы, и ответы, и послания, оповестили о решении Чжамухи Темучжина и Тоорил-хана.
Между союзными предводителями, которым предстояло сыграть столь важную роль в жизни монгольских степей конца XII в., с самого начала существовала атмосфера взаимного недоверия. Тоорил-хан и Чжамуха, имея по двадцать тысяч войска, воспользовались случаем разграбить меркитов. Характерно, что до этого ни тот, ни другой и не думали помогать Темучжину в его злоключениях. Темучжин надеялся спасти честь, вернуть жену, а получив свою долю добычи и имея сильных покровителей, поправить дела и возродить свой улус.
Каждый думал перехитрить другого, и все действовали с опаской. Темучжин, ставка которого располагалась как раз на пути войск Тоорил-хана, откочевал в сторону. Только пропустив войска кереитов и убедившись, что ему не угрожает их внезапное нападение, он присоединился к Тоорил-хану Тоорил-хан, в свою очередь, намеренно или случайно опоздал к месту встречи на три дня. Чжамуха, ожидавший союзников, при их приближении выстроил свои войска в боевом порядке, тотчас же это сделали и кереиты. Лишь после взаимных пререканий по поводу опоздания союзники выступили в поход. Случилось это в Год змеи, соответствующий 573 г. хиджры (мусульманского календаря), т. е. в 1177/78 гг., когда, по Рашид-ад-дину, Темучжину было 22–23 года; по другим подсчетам, поход состоялся в 1184 г. (исходя из даты рождения Угэдэя). Монгольский ученый Сандаг указывает 1188 г. Соответственно в зависимости от предполагаемой даты рождения Темучжину могло быть 29(33), 22(26) или 17(21) лет.
Главным в замысле Чжамухи было внезапное нападение на меркитов. «Обрушившись на него (меркитского Тохтоа-бе-ки) прямо через дымовое отверстие юрты, на самое почетное у него налетим и в прах сокрушим. Женщин и детей в полон всех заберем; самое святое у него ногами потопчем, весь народ до конца истребим» [Сокровенное сказание, с. 101]. Замыслы, как видим, были серьезные и зловещие, и план этот почти удался. Войска Тоорил-хана и Чжамухи-сечена, «вторгшись через дымник», как снег на голову, внезапно атаковали меркитов, «весь улус его [Тохтоа-беки] дочиста полонили». Но сам Тохтоа-беки, получив предупреждение о нападении от слуг, занимавшихся рыбной ловлей и охотой недалеко от орды, с горсткой своих людей бежал вниз по Селенге к Байкалу, «в страну Баргучжинскую». И весь улус Тохтоа-беки, гонимый превосходящими силами противников, тоже бежал вниз по Селенге. Победители «гнали, губили и забирали в плен беглецов». Лишь Темучжин был занят другим – поисками своей Борте. «Забегая навстречу бежавшим, он все время громко окликал: «Борте, Борте!» Услышав крик Темучжина, Борте соскочила с возка, ухватилась за поводья Темучжинова коня. Узнали они друг друга и обнялись. А вскоре послал Темучжин своих людей сказать Тоорил-хану и Чжамухе:
– Я нашел, что искал. Прекратим же ночное преследование и остановимся здесь (по «Сокровенному сказанию», с. 102–103).
Б.Я. Владимирцов полагал, что Темучжин «имел основание не желать их [меркитов] полного разгрома». Тем временем Бельгутай не мог отыскать своей матери, второй жены Есугая, и меркитам пригрозили полным истреблением, если они не вернут ее. Меркитские воины, которые напали на ставку Темучжина, пленили Борте и мать Бельгутая, были казнены. Их жен, «миловидных и подходящих», забрали в наложницы, а «годных стоять при дверях» поставили прислугой, т. е. попросту обратили в рабство [там же, с. 104].